Три `Д` для миллиардера. Свадебный салон - Тала Тоцка

полпути вспоминаю, что машина еще на штрафплощадке. Набираю Тагаева и как только слышу его голос, выпаливаю на ходу:

— Артур, скорее, быстрее, мне нужна машина, срочно, пожалуйста…

— Настя, что случилось, почему ты кричишь? — слышу его спокойный голос, и не могу сдержать слезы. Начинаю всхлипывать прямо в трубку, и голос в динамике мгновенно меняет тон.

— Настя, Настюша, милая, ты что, плачешь? — Тагаеву передается моя нервозность, он тоже почти кричит. — Ты где?

— Нужно ехать в садик за детьми, у них температура, — я уже реву навзрыд, вытирая слезы. Плевать, что иду по улице, и на меня оборачиваются прохожие. Мои дети заболели, и я схожу с ума, когда об этом думаю. — Я так боюсь…

— Стой, где стоишь, — говорит мне твердо голос Тагаева из трубки, — и перестань плакать, слышишь? Я уже еду, Настя, буду через пять минут.

— Хорошо, — говорю трубке, — я тебя жду.

Набираю нашего семейного врача — благо, за все время она успела привыкнуть к моей фобии.

— Какая у них температура? — сразу интересуется та. — Горло смотрела?

— Я еще не доехала, ничего не знаю. Медсестра сказала, что у них температура, и я сразу сорвалась с места.

— Значит, как доедешь, позвонишь. У меня прием до шести вечера, успеете.

Всегда поражалась хладнокровию докторов, особенно когда это касается детей. Поражалась и восхищалась. Если бы все были такие дерганные как я, то бедные родители впадали бы в истерику при каждом детском чихе. А присутствие спокойного уравновешенного человека всегда действует успокаивающе даже на таких паникерш как я.

Не успеваю спрятать в сумку телефон, как во двор заворачивает машина Тагаева. Бросаюсь к нему, он выскакивает и хватает меня в охапку.

— Успокойся, милая, я перезвонил в сад и поговорил с медсестрой. У них была температура тридцать восемь и две, им дали жаропонижающее. Поехали, я уже договорился с клиникой.

— Я тоже договорилась, — мне не хочется от него отрываться, так спокойно в его объятиях, — наш семейный доктор нас ждет.

Артур усаживает меня в машину, сам садится за руль, и мы по дороге спорим, куда лучше отвезти детей. Он утверждает, что в его клинике лучшие врачи, а я доказываю, что лучше ехать к доктору, который наблюдает детей с самого рождения.

Разговор на удивление отвлекает, и я очень благодарна Тагаеву. Будь я сама, накрутила бы себя до истерики, и даже Стефка не помогла бы. По уровню переживательности за детей мне до тетки было как до Луны.

В итоге Артур соглашается с моими доводами, и мы останавливаемся у ворот детского сада. Определенно, Артур был прав, когда выбрал квартиру вблизи офиса и сада — на мое ожидание и дорогу ушло от силы пятнадцать минут.

Бегом бегу в кабинет медсестры, и когда вижу покрасневшие детские глаза, волнение снова возвращается. Подхватываю на руки сразу двоих, но меня осторожно обнимают за плечи руки Артура.

— Дай их мне, Настюша. Подожди здесь с Дианкой, я за вами вернусь.

Рассеянно оглядываюсь и сажусь на стул возле дочки. Слушаю подробный отчет медсестры — после обеда дети легли спать, а когда проснулись, пожаловались на боли в горле, все трое. Им померили температуру, дали жаропонижающее и позвонили мне.

— Они или перегрелись, или перекупались, — говорит медсестра, и я согласно киваю. — Ну это же дети, Анастасия Андреевна, не переживайте вы так. Не в первый раз и не в последний, лишь бы воспаления легких не было.

Артур возвращается за нами с Ди, и мы едем на прием к семейному доктору. У всех троих покрасневшее горло, у Давида заложенный нос. Наверное, в самом деле вчера перекупались. Артур выглядит растерянным и виноватым, мне даже становится его жаль.

— Ты все время ругалась, что мы не вылезаем из бассейна, — покаянно говорит он, когда мы выходим через карантинный выход, — а я тебя не слушал.

— Мне тоже хотелось, чтобы вы дольше поплавали, — говорю примирительно. — Нам на острове просто повезло, что они не заболели.

— Теперь ты меня успокаиваешь? — усмехается Артур, и я шокировано замолкаю. А ведь он прав. Или скорее, мы по очереди успокаиваем друг друга, и от этой мысли становится еще легче.

Артур привозит нас домой, а сам идет в аптеку. Я пока умываю детей, укладываю их в кровати и делаю сладкий чай с лимоном. А когда возвращается Артур, начинается мой привычный треш.

Тридэшки терпеть не могут лечиться. Давид не любит мыть нос, Дианка не переносит спреи для горла, а Данилу не нравятся таблетки от кашля. И каждая лечебная процедура стоит мне километры вымотанных нервов.

Артур смотрит на мои попытки напоить всех чаем, вымыть носы и заставить прополоскать горло, пока дети капризничают и прячутся друг за другом. Потом подходит и решительно берет меня за талию.

— Милая, а для меня там найдется чашка чая с лимоном? Что-то мне нехорошо, я, наверное, тоже перекупался, — и когда я делаю круглые глаза, выталкивает меня из детской. А сам поворачивается к детям. — Есть желающие помыть мне нос?

Еще некоторое время стою под дверью и слушаю, как Тагаевы лечат друг друга: сначала дети отца, потом отец детей. Дианка порывается померить ему температуру, и Артур на все соглашается.

Температура, к счастью, у всех троих снижается, и дети даже просят сварить им манную кашу. Пока я готовлю ужин, Артур ведет их в душ, потому что у всех пижамки мокрые от пота.

После ужина процедуры повторяются, и я поражаюсь, откуда у мужчины, у которого так мало опыта в общении с детьми, столько терпения. Дианка капризничает больше всех, и я подключаюсь к укладыванию тридэшек.

Наконец, они засыпают, а мы с Артуром еще некоторое время стоим и смотрим на своих детей. Я вслушиваюсь в мерное сопение любимых носиков, и напряжение, связывавшее все внутри в тугой узел, начинает отпускать.

Глазами показываю Тагаеву на дверь, мы тихонько выходим из детской. Он аккуратно прикрывает дверь, а я смотрю на его напряженное лицо — такое же как у меня, видно, он тоже прислушивается к детскому дыханию — и меня затапливает волной признательности к этому мужчине.

Он здесь, со мной, теперь мне есть с кем разделить заботы и переживания. Его поддержка оказывается такой сильной и действенной, что впервые я не чувствую себя одинокой.

Подхожу и сама его обнимаю за талию.

— Спасибо тебе, — шепчу, старательно отводя взгляд от твердого пресса, — я так испугалась, Артур. А с тобой нестрашно.

— Тебе не за что меня благодарить, Настя, — его голос становится